За гранью Джихада [СИ] - Игорь Негатин

Я перекатываюсь за валун, но не успеваю укрыться. Взрывается граната и резкая боль пронзает левую ногу. Жар прокатывается по телу горячей волной, словно меня кипятком окатили. Вот дьявол! Выпускаю длинную очередь и отползаю в сторону. Из нагрудного кармана достаю резиновый жгут и перетягиваю ногу. Пока я вожусь с раной, мои парни отправляют несколько правоверных к гуриям, в сады Аллаха. Вам там понравится, мальчики!!! Наскоро перевязавшись, меняю магазин и добавляю свой кусок музыки, в этот безумный концерт.

Ахнул ещё один взрыв и послышались крики. Поль разрядил подствольник в группу боевиков. Удачно уложил!

Выстрелы с той стороны неожиданно замолкают. Боковым зрением замечаю какие-то тени, появившиеся позади нас и изворачиваясь, выпускаю в них остаток магазина. Я не знаю, почему они не забросали нас гранатами. Хотели взять живыми? Кто их знает, этих воинов Аллаха?! Как в замедленном кино вижу жирную тушу, падающую на меня. Уворачиваюсь и бью его автоматом. Я промахиваюсь и он наваливается на меня, оскалившись как дикий зверь.

Парень приземляется коленом на мою рану и в глазах у меня темнеет. Не удивлюсь, если на секунду потерял сознание. Когда опять увидел эту морду, он меня душил, вцепившись в горло обеими руками. С безумным взглядом наркомана. Слышу короткие очереди. Парни успели завалить нападающих. Кроме моего, с которым мы сцепились в одно целое.

Дальше были одни рефлексы. Рефлексы — потому что я не помню, как умудрился извернуться, достать нож и ударить его в спину. Я вижу! Вижу его мёртвые глаза, но уже не в силах остановиться. И продолжаю бить ножом в спину, словно эта тварь бессмертная. Наконец, эта жирная, воняющая мокрой псиной, туша тяжелеет и заваливается на бок, продолжая скалить гнилые зубы. Я обессиленно хватаю ртом воздух, пытаясь хоть немного отдышаться.

Раздаются выстрелы и я опять вжимаюсь в землю. Рядом с мёртвым телом боевика, чтобы укрыться от пуль. Липкие от крови руки. Всем телом чувствую, как в мёртвую тушку убитого впивается свинец и он несколько раз вздрагивает. Словно пытается отползти в сторону от кинжального огня его приятелей, засевших на той стороне реки.

В голове крутятся несколько строчек, которые читал Юрка во время бега. Я повторяю их снова и снова. Торопливый речитатив, из обрывистых фраз, как молитва неведомым богам Нового мира.

Здесь вам не равнина, здесь климат иной:Идут лавины одна за одной,И здесь за камнепадом ревет камнепад!И можно свернуть, обрыв обогнуть,

Но мы выбираем трудный путь,Опасный, как военная тропа…

На позициях боевиков раздаётся взрыв. Рядом матерится Поль. Всё — выстрелов к подствольнику уже нет. Патроны на исходе, а проблем у нас только прибавилось. Ребята цепко вцепились в наши души и отпускать живыми не собираются. Но откуда появились боевики? Значит там есть какой-то проход! Хоть к чёрту, хоть к дьяволу! Надо уходить отсюда! Слышится захлёбывающийся лай автоматных очередей.

— Валите нахрен! Уходи, Нардин! Прикрою! — хриплю я и пытаюсь отмахнуться.

Поль не слышит. Он рычит что-то жутко матерное, хватает меня за жилет и тащит за камни. Дальше, парни практически меня несли. Я пытаюсь хромать, но больше мешал, чем помогал. Позади нас матерился Лившиц и в облаках водяной пыли ревел водопад.

Мы как-то умудрились оторваться от этих парней. Не знаю, за кого они нас приняли, но сцепиться с ними ещё раз, мне не хотелось. И так еле вырвались.

В сторону русской территории мы выходили неделю дней. Даже вспоминать неохота. Отлёживались в звериных углах, гротах и пещерах. Патронов практически не было. У меня половина магазина и у Поля десяток. Запасливый Джебраил вытащил из кармана жилета две бумажных пачки. Ещё сорок штук. Разделили на всех. Даже для самообороны не хватит. Пистолеты можно не считать — это так, для стрельбы по банкам и в городах от хулиганов отстреливаться. В этих местах короткоствол не пляшет. У Поля есть граната, но её он бережёт. Не знаю, может быть для нас всех? Как бы там ни было, но эта граната, с изящным ребристым телом, нас не спасёт. Разве что от плена, в который лучше не попадать.

Таких как мы не обменяют. Ни на деньги, ни на других пленников. И ждёт нас, в этом случае, смерть долгая и лютая. Многие из местных заплатят, чтобы увидеть Карима Шайя и Поля Нардина с содранной заживо кожей. Думать про эту старуху с косой не хочется, но и забывать не стоит. Мы знали на что шли, так что обойдёмся без соплей и стенаний. Но жить, как ни крути, всё-таки хочется. Поэтому лучше идти медленно и осторожно. Что мы и делали. Пока не оказались в каком-то гроте, наполовину залитом водой. Здесь и просидели ещё двое суток, дожидаясь эксфильтрации. Мы знали кто нас встретит. Поэтому, спокойно жевали опостылевший пеммикан, запивая горячим чаем.

И не было ничего приятнее, чем в тишине серых вечерних сумерек, услышать хорошо знакомый голос.

— Вы только в меня, парни, не пальните с перепугу…

Стрелять мы конечно не стали. И только Джебраил, с какой-то кривой усмешкой, устало прохрипел:

— Не переживай, Таможня! Хочешь, мы заплатим тебе золотом?[19]

Проходит несколько секунд, со склона осыпаются мелкие камешки и у входа в грот появляются несколько настороженных фигур. Мы видим Верещагина, сержанта Филина и ещё несколько незнакомых нам лиц. Капитан обводит нашу компанию взглядом и качает головой:

— Вот бродяги…

46

15 год по летоисчислению Нового мира

Берег Амазонки, в двадцати километрах от блокпоста «Амазонка-3»

Как выяснилось, пока мы с Полем занимались разными непотребствами, Русская Армия, взяла под свой контроль оба берега Амазонки. Заброшенный аул, где мы схлестнулись с бандой Асхада, тоже находился в руках русских. К сожалению, праздновать победу было рано. Постоянные стычки, провокации и обстрелы не позволяли расслабиться. Ходили слухи о подготовке вторжения на русскую территорию. Поступала информация о новых, хорошо экипированных, бандах. И вся эта нечисть лишь ждёт своего часа. Завершения дождливого сезона. Согласитесь, это не добавляло оптимизма.

Лагерь, куда нас доставили с передовой, был лагерем техасских добровольцев — парней, с характерным «тягучим» акцентом. Отсюда они уходили небольшими группами, вдоль реки и отлавливали небольшие банды. Этих тварей здесь было с избытком. От небольших — в двадцать-тридцать человек, до крупных соединений в сто и более стволов. В общем, этим мальчикам из Техаса было чем заняться. Рассказывать о их действиях не буду. Парни они шумные, говорливые. Вернутся домой и всё сами расскажут. Ну и приукрасят, конечно. Без этого тоже не бывает.

В лагере висело траурное настроение. Вчера техасцы потеряли восьмерых. Патруль напоролся на засаду и пока шла помощь, бандиты прорвали заслон. Поэтому, все были хмуры и неразговорчивы. Банду к вечеру обнаружили и раскатали по берегу, но своих уже не вернёшь.

Сюда мы попали вчера, поздно вечером. Вместе с Джебраилом, который старательно закутал лицо куфией. Не знаю, что его подвигло выйти на русскую территорию. Он нам не отчитывается в своих поступках. Его сразу увёл к себе Верещагин. Меня отправили в медсанбат, где долго ковырялись в бедре, доставая проклятый осколок.

Фигуристая, но до ужаса уставшая медичка, аккуратно достала кусок металла. Показала мне и бросила его в эмалированную миску, похожую на разрезанную пополам фасолину. Звякнул металл. Над белой марлевой повязкой, закрывающей её лицо, блеснули тёмно-синие глаза с длинными, бархатными ресницами.

— Мадам, — морщась от боли спросил я, — вам не говорили, что в ваших глазах можно утонуть?

— Конечно, — равнодушно кивнула она. — Как только на стол ко мне попадают, так сразу и тонут.

— И ни одного спасенного не было? Вы так жестоки?

Она не ответила. Повернулась к своему коллеге и устало бросила:

— Всё, этого зашить и давайте следующего.

Наутро, когда я проснулся, уже приближалось время обеда. Поль спал. Он раскинулся на соседней койке и храпел. Запустив в него подушкой, я выслушал несколько изысканных выражений. Человека с воображением и хороший фантазией они бы привели в ужас. Наскоро перекусив, я поковылял искать капитана. Через несколько минут ко мне присоединился заспанный Нардин.

Капитана мы нашли в штабной палатке. Он распекал какого-то прапорщика и был зол, как сто тысяч чертей. Изруганный военный выскользнул из палатки и испарился.

— Привет парни, — капитан поворачивается к нам. — Уже оклемались? Вам от Демида весточка есть.

— Погоди, Таможня, — я взял Верещагина за рукав и отвёл в сторону. — Погоди. Не гони коней. Где Юрка?

— Какой такой Юрка? — дёрнул бровью Павел Армемьевич. — Рыжий? Связист? Не знаю. Спит наверное. Он всю ночь пахал, как проклятый. Пусть поспит малость.